Спектакль «Анданте». Фото: Центр им. В.С. Мейерхольда
В новом сезоне Центр Мейерхольда продолжает радовать смелыми экспериментами. На этот раз режиссер Федор Павлов-Андреевич, сын Людмилы Петрушевской, поставил пьесу своей матери «Анданте». И это нечто с другой планеты.
Иным в «Анданте» кажется практически все. Очень сложно на словах передать сюжет, а тем более – происходящее на сцене. Вроде бы простая бытовая история: владельцы квартиры пытаются выгнать квартирантку. Но не все так просто.
Герои, коих всего четыре, говорят на полурусском языке, наполненном множеством иноземных слов: «пулы», «метвицы», «габрио», «бескайты». Аурелия, или просто Ау, – квартирантка, а у остальных персонажей-владельцев жилья сформировалось что-то вроде любовного треугольника. Девушка мешает троице продолжать наматывать сложный клубок страстей, и они стараются от нее избавиться.
Персонажи двигаются по сцене словно марионетки в руках кукловода-насмешника. Только Ау готовится уйти – и оказывается рядом с Юлей, которая и сдала ей квартиру. Все четверо ругаются, но словно прилипают друг к другу и не могут начать собирать вещи.
Спектакль «Анданте». Фото: Центр им. В.С. Мейерхольда
А собирать, собственно, и нечего: на сцене ничего нет. Все действие происходит на спущенных с балкона рулонах крафтовой бумаги. Костюмы же сливаются с фоном. Из однотонной массы выделяются только причудливые наросты на одежде актеров – очень похожие на грибы, растущие на деревьях, и на мутации персонажей в компьютерной игре «The Last of Us».
Постановка длится недолго – всего 45 минут, и за это время на сцене происходит какой-то сеанс гипноза, после которого задаешься вопросом: «Что это было?» Но при этом понимаешь, что галлюциногенный мир, созданный Петрушевской и Павловом-Андреевичем, по-своему очарователен. И в этом странном мире такие же проблемы, как и в нашем.
Пьесу-шутку «Анданте» ставили всего несколько раз. В советское время к постановке, где все так непонятно, относились с особой настороженностью. Завлит одного из театров Ленинграда после прочтения пьесы даже начал звонить в консульства разных стран, спрашивая: «Вот эти слова – «кашпо», «бескайты», «кви», «метвицы», «габрио», «мальро» — это, случайно не на вашем языке?» И сейчас это произведение тоже может вызывать недоумение. Но стоит вспомнить, что Петрушевская — внучка великого лингвиста Николая Яковлева, автора алфавитов для 40 народов СССР. И, наверное, ей передалась любовь к лингвистике и языковой игре – не зря она придумала свой собственный язык и научила на нем говорить персонажей. Ну а Павлов-Андреевич перенял от матери любовь к шуткам.
